Неточные совпадения
Катавасов, войдя в свой вагон, невольно кривя душой, рассказал Сергею Ивановичу свои наблюдения над добровольцами, из которых оказывалось, что они были отличные ребята. На большой станции в городе опять пение и
крики встретили добровольцев, опять явились с кружками сборщицы и сборщики, и губернские дамы поднесли букеты добровольцам и пошли за ними в буфет; но всё это было уже гораздо
слабее и меньше, чем в Москве.
Утром Матвей подал мне записку. Я почти не спал всю ночь, с волнением распечатал я ее дрожащей рукой. Она писала кротко, благородно и глубоко печально; цветы моего красноречия не скрыли аспика, [аспида (от фр. aspic).] в ее примирительных словах слышался затаенный стон
слабой груди,
крик боли, подавленный чрезвычайным усилием. Она благословляла меня на новую жизнь, желала нам счастья, называла Natalie сестрой и протягивала нам руку на забвение прошедшего и на будущую дружбу — как будто она была виновата!
Харитина тихо вскрикнула и закрыла лицо руками. Галактион вздрогнул именно от этого
слабого женского
крика и сделал движение выйти, а потом повернулся и сказал...
Ели они, как всегда по праздникам, утомительно долго, много, и казалось, что это не те люди, которые полчаса тому назад кричали друг на друга, готовые драться, кипели в слезах и рыданиях. Как-то не верилось уже, что всё это они делали серьезно и что им трудно плакать. И слезы, и
крики их, и все взаимные мучения, вспыхивая часто, угасая быстро, становились привычны мне, всё меньше возбуждали меня, всё
слабее трогали сердце.
Вдруг ветерок,
слабый утренний ветерок смахнул туман и открыл синее небо. Я сразу ожил, почувствовал свою силу, но что я мог сделать, впаянный в толпу мертвых и полуживых? Сзади себя я услышал ржание лошадей, ругань. Толпа двигалась и сжимала еще больше. А сзади чувствовалась жизнь, по крайней мере ругань и
крики. Я напрягал силы, пробирался назад, толпа редела, меня ругали, толкали.
Он хотел было заткнуть уши, но не мог и упал на колена, бессознательно повторяя: «Marie, Marie!» И вот наконец раздался
крик, новый
крик, от которого Шатов вздрогнул и вскочил с колен,
крик младенца,
слабый, надтреснутый.
Дверь распахнулась, и в легком шелковом платье, вся бледная и вся свежая, молодая, счастливая, вошла Елена и с
слабым радостным
криком упала к нему на грудь.
Тут на дворе раздался болезненный
крик, похожий на удушливое и
слабое восклицание умирающего человека.
Вместе с этим
слабым детским
криком как словно какой-то животворный луч солнца глянул неожиданно в темную, закоптелую избу старого рыбака, осветил все лица, все углы, стены и даже проник в самую душу обывателей; казалось, ангел-хранитель новорожденного младенца осенил крылом своим дом Глеба, площадку, даже самые лодки, полузанесенные снегом, и дальнюю, подернутую туманом окрестность.
Послышался
слабый, затаенный возглас; но это не был
крик совы.
Изредка лишь раздавался
слабый звук, похожий на отдаленный
крик совы; но этот
крик пробуждал всегда почему-то такую прыткость в движениях приемыша, что Глеб поворачивался к корме и пригибал забранку гребцам, которые раскачивали лодку и пугали рыбу.
И сквозь окрестное молчанье,
Ему казалось, слышал он
Двух уст согласное лобзанье,
Минутный
крик и
слабый стон.
Лужа крови. Мои руки по локоть в крови. Кровяные пятна на простынях. Красные сгустки и комки марли. А Пелагея Ивановна уже встряхивает младенца и похлопывает его. Аксинья гремит ведрами, наливая в тазы воду. Младенца погружают то в холодную, то в горячую воду. Он молчит, и голова его безжизненно, словно на ниточке, болтается из стороны в сторону. Но вот вдруг не то скрип, не то вздох, а за ним
слабый, хриплый первый
крик.
Но Суламифь уже спрыгнула с ложа, одним движением метнулась навстречу темной фигуре человека с блестящим мечом в руке. И тотчас же, пораженная насквозь коротким, быстрым ударом, она со
слабым, точно удивленным
криком упала на пол.
После этого послышался
крик, какого еще никогда не слыхали в Уклееве, и не верилось, что небольшое,
слабое существо, как Липа, может кричать так. И на дворе вдруг стало тихо. Аксинья прошла в дом, молча, со своей прежней наивной улыбкой… Глухой всё ходил по двору, держа в охапке белье, потом стал развешивать его опять, молча, не спеша. И пока не вернулась кухарка с реки, никто не решался войти в кухню и взглянуть, что там.
И если б хоть минутный
крикМне изменил — клянусь, старик,
Я б вырвал
слабый мой язык.
Вырываясь, он сделал неловкое движение и вдруг со
слабым, точно удивленным
криком, неловко, нерасчетливо полетел вниз на камни.
От
крика её грудь напряглась, а Ипполит молча любовался ею. Ему о чём-то нужно было подумать — о чём-то очень серьёзном, чувствовал он, — но думать не хотелось, и этот
слабый позыв ума не мешал ему спокойно и свободно отдаваться более сильному велению чувства.
— Го-го! — крикнул матрос, когда расстояние между ними и шхуной, стоявшей на прежнем месте, сократилось до одного кабельтова. Он часто дышал, потому что гребля одним веслом — штука нелегкая, и крикнул, должно быть,
слабее, чем следовало, так как никто не вышел на палубу. Аян набрал воздуха, и снова веселый, нетерпеливый
крик огласил бухту...
Разве выводили ее из раздумья однообразное кукованье кукушки,
крик иволги или коршуна, который, распластав широкие крылья свои, вдруг, откуда ни возьмись, кружась и вертясь, появлялся над испуганным ее стадом. Акуля вскакивала тогда, бледное личико ее покрывалось ярким румянцем; она начинала бегать и суетиться, хмурила сердито узенькие свои брови и, размахивая по сторонам длинною хворостиною, казалось, готовилась с самоотвержением защищать
слабых своих питомцев.
Перед самым выходом на сцену обещал взять тон
слабее, ниже и вести всю роль ровнее, и сначала исполнял свое обещание, так что иногда целый акт проходил очень хорошо; но как, бывало, только скажешь какую-нибудь речь или слово хотя без
крику, но выразительно, сильно, особенно если зрители похлопают — все пропало!
Несколько минут слышны были сопенье ноздрей замученной лошаденки и пьяные
крики мужиков, потом затихло сопенье, потом замолкли и
крики. И кругом опять ничего не стало слышно, кроме свистящего около ушей ветра и изредка
слабого скрипа полозьев по сдутым местам дороги.
Вдруг слышу
крик под моей светлицей,
слабый, словно ребенок вскрикнул, когда во сне испугается, и потом все затихло.
Она провожает отца до плетня, она стоит перед ним так просто, задумчиво; надежд мало его спасти, — и когда старик уходит, вместо слов, назначенных в роли, у нее вырвался неопределенный
крик —
крик слабого, беззащитного существа, на которое обрушилось тяжкое, незаслуженное горе.
Бывает так, что на горизонте мелькнут журавли,
слабый ветер донесет их жалобно-восторженный
крик, а через минуту, с какою жадностью ни вглядывайся в синюю даль, не увидишь ни точки, не услышишь ни звука — так точно люди с их лицами и речами мелькают в жизни и утопают в нашем прошлом, не оставляя ничего больше, кроме ничтожных следов памяти.
Мне их назвать? — Отец святой,
Вот что умрет во мне, со мной.
О нет, их тайну — не мою
Я неизменно сохраню,
Пока земля в урочный час,
Как двух друзей, не примет нас.
Пытай железом и огнем,
Я не признаюся ни в чем;
И если хоть минутный
крикИзменит мне… тогда, старик,
Я вырву
слабый мой язык!..
Этот отрывистый, повелительный возглас был первым воспоминанием mademoiselle Норы из ее темного, однообразного, бродячего детства. Это слово раньше всех других слов выговорил ее
слабый, младенческий язычок, и всегда, даже в сновидениях, вслед за этим
криком вставали в памяти Норы: холод нетопленной арены цирка, запах конюшни, тяжелый галоп лошади, сухое щелканье длинного бича и жгучая боль удара, внезапно заглушающая минутное колебание страха.
Открыл Марко Данилыч глаза и, увидав перед собой Прожженного, хотел было вскрикнуть, но вместо
крика вырвалось из уст его лишь
слабое мычанье.
Я напряг слух и, как мне показалось, действительно услышал тихие, едва уловимые ухом звуки, похожие на заглушённые
крики зайца, только тоном выше и много
слабее. Откуда исходили они? Сверху, с деревьев, или снизу, с земли. В лесу всегда можно слышать их в самых разнообразных сочетаниях: шопота, подавленного стона, глубокого затаенного вздоха и т. д.
Он начал пятиться, но не прошел и двух аршин, как почувствовал, что его правая рука
слабеет и отекает. Затем вскоре наступил момент, когда он услышал свой собственный душу раздирающий
крик и почувствовал острую боль в правом плече и влажную теплоту, разлившуюся вдруг по всей руке и по груди… Затем он слышал голос Максима, понял выражение ужаса на лице прибежавшего следователя…
Дико-жалобен и страшен был одинокий
крик о помощи, и ниоткуда не было ответа. Как саван, облипала его глухая и бесстрастная тишина, и был он мертв в этой одежде мертвых; нелепо задирали ножки опрокинутые стулья и стыдливо сверкали днищами; растерянно кривился старый комод, и ночь молчала. И все
слабее, все жалобнее становился одинокий
крик о помощи...
Раздался
крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался
слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го-го-го-го-ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.